Фобии.

Страх – вполне естественное для человека чувство, все мы чего-то боимся, – рассказывает заместитель главного врача 13-й московской психиатрической больницы, кандидат медицинских наук Виктор Иосифович Брутман. – Но если на каком-то этапе страх этот становится неадекватным или значительно превосходит по силе тот, что мы условно считаем нормальным, это уже патология. Скажем, человек заблудился в лесу, и здесь его страх оправдан. Но если точно такой же силы страх он ощущает при входе в метро, это уже ненормально.

Всю гамму болезненных, патологических страхов мы обычно разделяем на несколько форм. Три из них самые важные. Прежде всего это навязчивые страхи. Они возникают вне собственного желания человека. Внезапно, без повода. И отделаться от них бывает очень непросто, порой невозможно. Человек понимает: бояться-то, в общем, нелепо, старается побороть собственный испуг. Но в этой внутренней борьбе, к сожалению, всегда проигрывает. Страх еще сильнее одолевает его, нередко даже парализует.

Существует также явление, называемое сверхценным страхом. Это страхи, связанные с некоторыми идеями, представлениями, взглядами, вполне адекватными реально возникшей жизненной ситуации, но... Все они занимают в сознании настолько важное место, что ни о чем другом человек уже думать не может. В просторечии это называется «идеей фикс».

Наиболее значимые из сверхценных страхов – социальные. Взять хотя бы самые простые и самые распространенные школьные фобии. Ребенок в силу своего особого склада легко краснеет и смущается в обществе. Ему стыдно выходить к доске, отвечать на уроке. Но родители все же заставляют учиться. И у ребенка обостряется «страх школы». Он все больше погружается в свои переживания, фиксирует мысли только на вызовах к доске. И в результате – целый комплекс проблем, в том числе и физиологических.

Бесследно это никогда не проходит. Детский сверхценный страх переносится и на взрослую жизнь. Человек по-прежнему боится оказаться один на один с публикой, выбирает профессию, где можно быть незаметным. То есть из-за детского страха, от которого вполне можно было бы избавиться, он вынужден ломать судьбу.

– Немало, наверное, сверхценных страхов касается и здоровья?

– Это очень распространенное явление. Люди боятся заболеть, заразиться. И, как противоположность этому, стремятся к оздоровлению. Зацикливаются на спорте, разных модных диетах... В психиатрической терминологии есть даже такое понятие: «ипохондрия здоровья», ипохондрия – страх заболеть.

– А как у этих людей с психикой?

– В отличие от навязчивого страха, где причина необъяснима, сверхценный страх возникает как естественный, адекватный. Поэтому и психика человека в этом случае более нормальная. О психическом расстройстве можно говорить разве что в одном случае – при возникновении страха сойти с ума. Это очень своеобразный страх, он, как правило, скрывается. Тогда как об остальных своих страхах люди могут рассказывать часами. Так вот, сверхценность страха сойти с ума заключается в том, что чаще всего его испытывают люди, у которых действительно существуют психические отклонения. Такой вот парадокс. Они чувствуют: с психикой творится неладное – собственное мышление становится разорванным, внезапно появляются странные наплывы посторонних мыслей, происходящее вокруг кажется нереальным. «Что со мной?» – не понимают они. И, как следствие, этого человека одолевает страх – страх сойти с ума.

Ну и третья форма страхов – это бредовые страхи. Хотя и редкое, но более глубокое и тяжелое явление, чем два предшествующих. Да и более «психиатрическое». С людьми, одержимыми этим страхом, медики обычно встречаются в стенах клиники. Ведь здесь речь идет о нелепых страхах, рожденных в сознании из-за искаженного представления о мире. И не только взрослых, но и, к сожалению, детей. Однако боязнь Кощея Бессмертного, Бабы Яги или леших объяснима. И естественна. А как быть с ребенком, который панически боится ночного горшка или шнурков от своих ботинок, боится листочка бумаги или собственной мамы – ее волос, глаз, рук? Понять и тем более объяснить это совершенно невозможно. Более того, ребенок начинает менять и свое отношение к собственной маме. Впадает при виде ее в панику, не позволяет к себе подходить, убегает из дома... Проявляться столь странное поведение может приступами, а может постепенно нарастать, выливаясь в очень тяжелую форму – замкнутость или полную изоляцию ото всех.

– Как проявляются бредовые страхи у взрослых?

– Среди них особенно распространены страхи, связанные с бредом преследования. В нашей больнице таких пациентов всегда в изобилии. Одна из них, например, убеждена, что близкие люди ее постоянно обкрадывают. Женщина-то добрая, мягкая, но вынуждена ко всем домашним относиться с подозрением, прятать от них в своей комнате личные вещи и деньги. Она никак не может избавиться от мысли, что собственные дети сговорились выселить ее из квартиры. Вот и держит круговую оборону. Отделилась от домочадцев, перестала с ними общаться, питаться со всеми на кухне...

– Но если и навязчивый страх, и бредовый ничем не обоснованы, в чем тогда их различие?

– Те, кто страдает навязчивыми фобиями, понимают: это чепуха, нелепость. А бредовый страх сразу принимается человеком, он не борется с ним, а, наоборот, идет у него на поводу, что подтверждает помрачение разума. В случае с манией преследования человек может спрятаться, пойти в милицию попросить защиты или даже вооружиться и постоянно ждать нападения, чтобы дать отпор. Тогда как при навязчивой фобии человек никогда ничего не предпримет в отношении себя. Будет переживать, мучиться, ходить по врачам или просто приспособится к своему страху.

– Сколько видов навязчивых фобий существует?

– Тысячи. Люди боятся всего: высоты (гипсофобия), закрытых пространств (клаустрофобия), открытых пространств (агорафобия), болезней (нозофобия), загрязнений (мизофобия), острых предметов (оксифобия), одиночества (монофобия), общества (петтофобия), толпы (антропофобия), боятся спать (ноктофобия), принимать пищу (ситофобия), то есть всего, чего угодно. Страхов столько, сколько предметов и явлений на Земле.

– Получается, в нашем обществе вообще с трудом можно найти человека, не испытавшего синдром навязчивых состояний?

– Распространенность навязчивых страхов действительно очень высока. Практически каждый из нас на каком-то этапе переживал патологический страх, возникший помимо воли. Конечно, он не обязательно должен был зафиксироваться и превратиться в устойчивое состояние, мешающее жить, то есть в болезнь. Ведь все наши страхи появляются от чего? От вероятности потерять жизнь и рассудок. Они инстинктивные и самые глубокие. Это феномен защиты. Тесно связан с этими двумя основными страхами и страх остаться одному, быть выброшенным из общества. Человек ведь существо стадное, и каждому вырванному из стада становится очень неуютно в жизни. Он либо сходит с ума, либо умирает.

– Если я правильно поняла, самые распространенные из наших страхов – страх умереть и страх сойти с ума.

– Правильно, но в чистом виде страх смерти обычно не существует. Только опосредованно, через какое-то конкретное явление – инфаркт, инфекцию, рак. Если ведь разобраться, и клаустрофобия, и агорафобия тоже сводятся к боязни смерти. Почему человеку страшно остаться один на один с угрожающим пространством? Да потому, что если там произойдет нечто, ему никто не поможет, а значит, он может умереть... Есть еще и тафефобия – страх быть погребенным заживо. Но это нестойкое явление, возникает обычно вспышками и чаще всего в связи с какими-то проблемами во сне... Один мой больной принял большую дозу снотворного. И вдруг испугался: вот он сейчас заснет глубоко, а его примут за мертвого и похоронят заживо. Сразу же бросился в туалет – вызывать рвоту. Потом без содрогания не мог вспомнить тот случай. Так же эпизодично может возникнуть и страх впасть в летаргию... Понимаете, если человек расположен к навязчивым фобиям, то нередко они могут преследовать его всю жизнь. Необязательно касающиеся смерти. Самые разнообразные, чаще всего стандартные.

– Например, страх заболеть?

– Тоже очень обыденный и весьма распространенный страх. Как и все остальные навязчивые страхи, он начинается с беспричинного приступа паники, или, как говорят психиатры, панической атаки. Вот идет человек по улице – все у него хорошо, и вдруг ни с того ни с сего чувствует вспышку такого мощного страха! Моментально сбивается дыхание, подскакивает давление, сердце чуть ли не останавливается... Какие тут мысли могут прийти в голову? Конечно, о смерти – от удушья или разрыва сердца. Врач «скорой помощи» делает ему укол – но-шпа, баралгин, седуксен, и «умирающий» успокаивается, оживает. Кстати, на такие случаи, связанные с приступами паники, приходится около двадцати процентов вызовов «скорой помощи» ежедневно. Огромный процент!

Ну а если такие удары вернутся вновь, и не раз, это уже более серьезный вариант и более опасный. Человек начинает понимать: что-то с его здоровьем не то, и просто не вылезает из поликлиники. Там его опасения, конечно, не оправдываются, тогда он идет в другую, третью. Формируется своеобразное ритуальное поведение, внешне очень похожее на нормальное... А бывает, что человек, отчаявшись получить помощь от медиков, сам начинает искать свои несуществующие болезни по разным медицинским справочникам. Жизнь на это кладет.

– Как, например, великий Жан-Жак Руссо. Стоило ему прочесть какую-нибудь медицинскую книгу – и ему тотчас же представлялось, что у него все болезни, в ней описанные. Причем Руссо искренне изумлялся, как он еще живет, страдая такими недугами. А Артура Шопенгауэра страх за свое здоровье довел до абсурда: он боялся получать письма, брать в руки бритву, пить из чужого стакана – страх заразиться ни на минуту не давал ему покоя. Фридрих Ницше по этой же причине, здороваясь, никогда не снимал перчаток...

– Сколько людей, страдающих фобиями, столько и вариантов их поведения. Для врачей важнее вопрос, как помочь больному и какой у него прогноз на будущее. Навязчивые страхи ведь могут пройти сами собой – так же спонтанно, как и появились. А могут перерасти в запущенную форму. Избавить от них человека очень трудно, иногда невозможно... В начале шестидесятых годов шведские психиатры пришли к выводу: самые продолжительные и самые прилипчивые именно неврозы навязчивого страха. Тогда же они нашли и наиболее эффективный метод их лечения – лоботомию.

– Но ведь это хирургическое вмешательство в мозг!

– Совершенно верно. Теперь, конечно, к таким радикальным методам уже не прибегают. Появилась масса других. Это и психокоррекция, и десенсибилизация, позволяющая при помощи специальных упражнений снизить чувствительность пациента к страху. Да и всевозможных лекарственных препаратов в последнее время у нас достаточно. Они просто незаменимы в случаях, когда фобии спровоцированы депрессией. А это происходит в семидесяти процентах из ста.

– Кто-то из великих сказал: синдромом навязчивых состояний страдают исключительно хорошие люди, плохие не знают, что это такое...

– Не знаю, насколько с точки зрения медицины здесь уместны слова «хорошие» и «плохие». Но считается, что навязчивыми фобиями страдают люди, не очень уверенные в себе, робкие, застенчивые, те, кто старается никого не обидеть, то есть не злодеи. Агрессивные же, жесткие, активные личности в этом плане более защищены.

– Ну а если говорить о возрастных границах?

– Конечно, более всего подвержены навязчивым фобиям дети. Ведь они еще не могут достаточно четко оценить меру опасности окружающего мира – у них нет жизненного опыта, внутренних механизмов самокомпенсации, самоуспокоения. Если же взять взрослых, то чем больше они освоились в этом мире, чем более логичны и зрелы, тем меньше испытывают страхи. Труднее приходится людям, задержавшимся в детстве. Их психика еще не до конца сформировалась, поэтому страхи могут возникать даже вне контекста любой реальной ситуации. Ну а если помимо всего имеется еще и наследственная предрасположенность к страхам (все ведь мы несем багаж своих предков), то выбросов страха мозг выдает гораздо больше.

– Наверное, в вашей практике тоже были целые семьи, подверженные синдромам навязчивых состояний?

– И немало. Вот, например, недавний случай. Одна моя пациентка страдала навязчивым страхом загрязнения – постоянно мыла руки. До изнурения. При этом она так тщательно терла щеткой с мылом, что кожу стирала буквально до крови. А после этой болезненной процедуры сразу же принималась за своего ребенка, заставляла до стерильности мыться и мужа. Какая фобия разовьется у дочери этой женщины, пока неизвестно, а вот у ее мамы очень интересный синдром навязчивых состояний – она не может себе позволить сидеть, опустив ноги на пол. Так, на весу, их постоянно и держит. Это явление у нее началось еще в детстве. Она не хотела взрослеть, боялась, что родители быстро состарятся, умрут, оставят ее в одиночестве. Вот ее страх и вылился в такую форму – не доставать ногами до пола, стало быть, оставаться маленькой.

– Навязчивые фобии, наверное, так же как и сверхценные страхи, ломают судьбы?

– И судьбы, и карьеры... Пришла ко мне однажды известная журналистка-международница и пожаловалась: вынуждена, мол, из-за боязни летать на самолетах сменить любимую профессию. Долгие годы летала – и ничего. И вдруг в один «прекрасный» момент почувствовала невероятный страх высоты, и очень стойкий... А другая моя пациентка страдала сильнейшей клаустрофобией. Боялась ездить не только метро, но и в наземном транспорте. Но на работу как-то добираться надо. Так вот, поначалу она вставала в пять утра и пешком шла до офиса. Но потом так вымоталась от этих хождений, что уволилась и стала сидеть дома. Ее пробовали лечить, а потом отправили на инвалидность. Это, кстати, не такое уж и редкое явление.

Но известны случаи и потяжелее, можно сказать, беспрецедентные. Был один такой человек. Сидел дома и страдал пантофобией – испытывал страх абсолютно ото всего. Даже от движения с места. Практически он не мог сделать ничего без каких-то придуманных им самим ритуалов. Это тоже очень распространенное явление среди страдающих фобиями. Для того чтобы, скажем, утром после сна опустить ногу с кровати, ему было необходимо сделать два раза какие-то особые движения, потом перевернуться, взбить подушку... Чтобы поставить на пол вторую ногу, тоже требовалось что-то предпринять. И так далее. Пантофобия – тяжелейшая болезнь. Человек стал из-за нее инвалидом. Его даже положили в стационар.

– Вы затронули тему ритуалов. Расскажите, пожалуйста, о них подробнее.

– Ритуалы – это довольно шокирующее для окружающих явление в фобиях. Обычно они бывают сложными и очень утомительными для страдающих синдромом навязчивых состояний. А порой очень странными. Но это своего рода защитная реакция от страхов. У меня был пациент, который постоянно боялся какого-то несчастья. Совершенно навязчивое, неясное, бессмысленное ощущение... Чаще всего оно возникало, когда он приближался к своему дому. Так вот, чтобы это несчастье не случилось, человек каждый раз проделывал следующее: по нескольку раз перепрыгивал взад и вперед через три определенные ступени. Когда эти действия перестали ему помогать избавляться от страха, он увеличил число прыжков, придумал массу других манипуляций, время от времени усложняя ритуал.

А у другого моего пациента как-то на улице случился инфаркт. И вот после этого он стал панически бояться рецидива. Именно на улице. И тогда он, для того чтобы успокоиться, начал писать записочки со всеми своими данными и раскладывать их по карманам. Потом потребность менять эти записочки возникала у него каждый день. Дело дошло до того, что он их заготавливал все вечера напролет, иногда до пятисот штук! Распихивал по всем карманам и только после этого спокойно засыпал. С верой, что избежит инфаркта...

– Еще одно подтверждение тому, что большинство наших фобий сводится к боязни смерти. Суицидофобия, думаю, тоже? Ею, говорят, страдал и Сергей Есенин...

– Я лечил людей, которых преследовал страх покончить с собой. Очень серьезная фобия. Но она редко бывает стойкой. Обычно возникает наплывами. Как и во всех остальных случаях синдромов навязчивых состояний, на человека вдруг ни с того ни с сего нападает страх, скажем, выброситься из окна. Или схватить нож и зарезаться. Но ему хочется жить! Поэтому он немедленно закрывает все окна, подальше убирает ножи. Лекарства в домах такие люди тоже обычно прячут под замок. Мало ли, возникнет приступ, и не справятся с собой – наглотаются снотворного. Не легче приходится и тем, у кого часто возникают порывы броситься под поезд или машину. Эти люди тоже обычно держатся подальше от железных или автомобильных дорог. И не только для того, чтобы быть от греха подальше, но и чтобы не провоцировать собственный страх. Все жертвы фобий – любых – неизменно страдают еще и фобофобией – страхом своего страха.

– Жуткое, очевидно, состояние. Но неужели в вашей практике не было случая, когда бы страдающие суицидофобией все-таки совершали над собой насилие?

– Навязчивые страхи абсолютно безобидны. Человек ведь находится в сознании и понимает: все это ему только кажется, просто что-то не в порядке с нервами. Разве что в самые первые минуты панического состояния, когда еще нет критики, человек может себя не контролировать. Но и тогда он не решится на крайность.

– Виктор Иосифович, а что такое синдром контрастных влечений?

– Одна из разновидностей навязчивых явлений, когда у человека возникает внезапный порыв осуществить некую пакостную вещь, которую на самом деле он совершать не хочет. И более того, никогда не совершит. Ну, например, нецензурно обругать любимого человека, начальника, мать. Или, скажем, страстное желание взять иголку и выколоть глаз ребенку, кого-нибудь изувечить, убить. Не так давно у меня был пациент, который страдал от того, что у него в автобусе возникало острое желание сложить руки за спиной, подпрыгнуть и укусить за нос рядом стоящего пассажира. При этом в жизни он был уравновешенный, достойный и очень уважаемый человек. Подполковник милиции, между прочим.

– Наверное, все это могло бы показаться смешным, если бы не было для человека настоящей пыткой... Борьба с нелепым желанием, страхом, страстями... Интересно, а как это все проявляется внешне? Я имею в виду приступы фобий.

– Дело в том, что страх, какой бы он ни был, вызывает совершенно одинаковую реакцию организма. Расширяются зрачки, пересыхает во рту, начинает колотиться сердце, не хватает дыхания, человек обливается холодным потом, бледнеет, впадает в панику, давление у него подскакивает, у некоторых начинается нервный тик...

– Известен классический пример реакции на приступы навязчивого страха известного драматурга и ученого Сэмюэла Джонса. Его терзало подозрение, что он сходит с ума. И в минуты обострений Джонс был подвержен нервному тику в такой форме, что руки его дергались, как у жокея во время скачки галопом, а ноги попеременно становились то на пятку, то на носок.

– Многое зависит от типа нервной системы человека. Но такую реакцию стандартной не назовешь. Скорее, экзотической.

– Хотелось бы услышать об экзотических фобиях.

– Их немного. Прежде всего, боязнь чисел, букв или чаще всего их сочетаний. Это нелепые фобии, обычно они возникают у больных шизофренией. Лежала у нас в клинике женщина, которая не могла писать. Вернее, она писала, но как только доходила до определенного сочетания букв, делала пробелы... Боязнь ночного горшка, шнурков, быть погребенным заживо, о которых я уже упоминал, – тоже из разряда редких.

– Ну а новые фобии со временем появляются?

– Например, спидофобия или компьютерофобия. Я знаю немало компьютерщиков, у которых при прикосновении к клавиатуре возникает болезненное, неприятное ощущение. Некоторые из них вынуждены даже сменить работу. Но с самым тяжелым случаем, связанным с компьютером, я столкнулся недавно. Один мужчина испытывал совершенно бредовый страх – слиться с компьютером! Он уверял, что его мышление во время работы может как-то особым образом соединиться с компьютерной памятью и он потеряет свое «я». Мучился он так, мучился, потом ушел с работы. А вскоре попал в больницу.

– Наверное, можно было бы до этого и не доводить...

– Чем раньше врач начнет заниматься фобией, тем лучше. Самолечение в этом случае очень опасно – все-таки речь идет о психике. Ну а если вы вдруг почувствовали приступы безотчетного страха, не паникуйте. Посмотрите, повторятся ли они вновь и насколько вы на них зациклитесь. Если это не мешает вам жить, бояться нечего. Не всякий симптом есть болезнь...